«Это была мука. Это было очень страшно»
Людмила Гурченко приехала в Медвежьегорск, чтобы встретиться с режиссером и обсудить роль — и тут показания расходятся. Меньшов утверждал, что все прошло гладко — он вручил ей букет цветов, начал говорить теплые слова… Гурченко же в своих мемуарах писала: «Режиссеру сказали, что я уже приехала, что я на площадке. И я за спиной слышу голос: «Вы уже так много всего наиграли… Я даже не знаю, что Вы еще можете». Та-ак. Приехали… Меньшов был навеселе. Вы удивитесь? Актер, пришедший на пробу и даже на первый съемочный день, — это всегда поединок. Доказывать, доказывать, быть все время под вопросительным знаком. Как бы режиссер ни хотел, ни решил, что будет снимать только тебя, — это всегда бой. Пока не увидит первые сцены на экране».
Меньшов, прочитав эти строки, был изумлен: «Не знаю уж, почему она так причудливо представила мои более чем доброжелательные слова – вероятно, хотелось интереснее описать свое участие в фильме, мол, все начиналось драматично, но она мужественно сказала себе: Люся, стоп, надо терпеть, и в итоге все закончилось победой. Как бы там ни было, Гурченко, безусловно, украсила наше кино».
Наконец, на роль дяди Мити Меньшов поначалу хотел взять Олега Табакова, с которым работал на «Розыгрыше» и «Москва слезам не верит». Стоило заговорить с ним о «Любви и голубях», как Олег Павлович вздохнул: «Да-а, это позор «Современника»…» Но стоило сказать «Я хотел предложить тебе роль дяди Мити», как он оживился: «А-а, ну это другой разговор!» Правда, сниматься он в результате не смог, потому что играл в «Мэри Поппинс, до свидания!»
Меньшов пробовал пожилых актеров, но они казались «слишком реалистичными». Тогда он вспомнил о Сергее Юрском, которого видел на сцене — он блестяще играл старика, когда ему было 30 лет. (Теперь ему было 47). Его жена Наталья Тенякова вспоминала: «Юрского долго уговаривать на авантюры не надо, он сам авантюрист в театре. Но в кино? Дядя Митя – Юрский?! Деревенский алкаш?! Сережа сказал: «Конечно! Очень интересно!» После этого супруги с дочкой уехали отдыхать в Ялту, и внезапно туда приехал второй режиссер Владимир Кучинский, сообщивший, что группа уже давно ждет их в Карелии. Оказывается, актерам ежедневно присылали телеграммы, но они скапливались в главном корпусе санатория, куда Юрский и Тенякова не заходили.
«Собирайтесь все. Вы ведь тоже будете сниматься! В роли бабы Шуры», – говорит мне Кучинский. «Кто? Я?!» Я молодая, в сарафане. «Вы не путаете ничего? Вы меня видите?» Я говорю, нет. Баба Шура – нет. Как? В кино?! – Нет! А он: «Я не уйду, я лягу здесь, будете через меня ходить, потому что, если я приеду без вас, то меня уволят». (…) Я ведь в кино перестала сниматься очень давно и дала себе зарок, что не буду. Пока ехала, я совершенно не была уверена, что буду играть… Потом я спросила Меньшова, как пришло в голову меня взять на бабу Шуру. А он сказал, что Юрскому никто не подходит. Если снимать с ним настоящих «деревенских» актрис, то видно сразу: «несходуха». Потому что это кино с театральным фокусом: с этими цветочками, подмостками…»
Новости СМИ2
Еще актриса вспоминала, что пластический грим, с помощью которого ее, 38-летнюю, превращали в старуху, был испытанием: «это мука. Сейчас это другие технологии, а мы-то снимали давным-давно. И это было очень страшно. Когда они кожу клеили каким-то составом, когда я снимала эту маску в конце съемочного дня, это была пытка для лица. Но я ни чуточки об этом не жалею, потому что это был для нас один из самых счастливых, самых творческих периодов в нашей жизни».
«Это кино о людях, выигравших войну»
Артисты от съемок были в восторге. «Карельская экспедиция продлилась около месяца, многие приехали туда семьями: Гуркин – с женой Людмилой и маленьким сыном, Юрский и Тенякова взяли с собой десятилетнюю дочь Дашу, Михайлов – сына Костю. Ко мне приехала [дочь] Юля и замечательно там жила, дружила со всеми, этот месяц у нее одно из самых ярких воспоминаний отрочества, ей было тогда четырнадцать лет. Выяснилось, что Карелия – настоящий грибной рай. (…) Коллеги, кажется, всё свое свободное время посвящали сбору, переработке и заготовке грибов. По дороге на съемку они припадали к окнам машины, высматривая, что там растет вдоль дороги, восклицая восторженно, когда удавалось заметить какой-нибудь очередной гигантский «белый». По вечерам в гостинице стояло характерное благоухание: грибы чистили, жарили, закатывали в банки…»
Актеры играли прекрасно, быстро находя нужные интонации, — разве что Михайлов однажды «перебрал с «придурковатостью». Меньшову «пришлось вмешаться, объяснить, что этой краской злоупотреблять не стоит: «Понимаешь, эти люди выиграли войну. Вот именно эти люди!» Эта мысль вообще была для Владимира Валентиновича одной из самых важных: «Мое отношение к народу как безусловной ценности, думаю, повлияло на конечный результат. Я объяснялся в любви этому самому «простому народу». Я помнил о стране, в которой взрослел. Стране по многим своим приметам крестьянской. Я хотел выразить признательность этим людям, и только поэтому получилось сделать кино, рождающее незамутненные, чистые, красивые чувства».
«Кусок с пьяной Гурченко подрежь»
Проблемы у «Любви и голубей» начались на этапе сдачи. Горбачевская антиалкогольная кампания в 1984 году, разумеется, еще не началась, но бороться с пьянством на экране уже пробовали. Виталий Воротников, председатель совета министров СССР, случайно посмотрел проходной фильм «Ольга и Константин» с участием Светланы Крючковой и Вахтанга Кикабидзе, и разгневался: ему не понравилось, что там в кадре периодически пьют. В то время как «мы не успеваем строить интернаты для детей-инвалидов, которые рождаются от алкоголиков». Киноначальство решило искоренять алкоголизм в кино, и под раздачу попал фильм Меньшова. Борис Павленок, заместитель фактического министра кинематографии Филиппа Ермаша, заявил режиссеру: «Мы эту картину ни в коем случае не примем! В таком виде она существовать не может! Садитесь и переделывайте!»
Меньшов переделывать картину, разумеется, отказался. Сделать новый монтаж поручили Алексею Сахарову, у которого Владимир Валентинович когда-то сыграл первую серьезную кинороль в фильме «Человек на своем месте».
Вера Алентова вспоминала: «Меньшов ходил по квартире из угла в угол, как загнанный зверь. Он решил категорически снять свою фамилию из того, что намонтирует другой режиссер. Но как отказаться от своего детища, в которое вложено столько сил, столько любви?! Я не знала, чем можно помочь. Вернее знала, что помочь нельзя ничем. Мысли у Володи возникали самые ужасные. (…) Надежда была только на Бога».
Но у Сахарова, попытавшегося вырезать все сцены с выпивкой, получилось что-то несусветное. Ермаш и сам это понял, посмотрев новый вариант, и со вздохом сказал Меньшову, чтобы он убрал эпизод с пивом — «и еще кусок с пьяной Гурченко на берегу моря подрежь…» Гурченко в картине в итоге осталась, а сцену с пивом в начале фильма пришлось выбросить. Там к шести кружкам пива, оставленным дядей Митей и Васей на пристани, подходил мужичок и опорожнял их одну за другой. «Мужичка мы этого специально искали, потому что нужен был человек с особым даром, не всякий такой литраж осилит. Но в итоговом варианте остался от этого шикарного эпизода только один первый глоток».
И все равно картину пустили «по второй категории» — без особой рекламы, не в самом большом количестве кинотеатров. (Несмотря на это, она собрала огромную аудиторию — 45 миллионов зрителей, все благодаря «сарафанному радио»). Ее не послали на крупные фестивали вроде Венецианского — только на скромный фестиваль в испанском Торремолиносе, где он получил главный приз.
Вера Алентова вспоминала: «Самым главным призом, конечно, стала именно реакция зрителей. Хохот в огромном переполненном зале стоял невообразимый. Казалось бы, шутки в фильме скорее «для внутреннего пользования», наши реалии не будут понятны заграничной публике, да и вообще русский дух, которым пропитано кино, не окажется настолько близким в Андалусии… Но выяснилось, что язык, которым разговаривает Меньшов со зрителем, универсален и понятен. Горящие глаза в зале и горячие рукопожатия зарубежных коллег-кинематографистов дают мне право утверждать, что фильм «Любовь и голуби» мог собрать богатый урожай призов, если бы…»
Автор: Денис КОРСАКОВ
